Выходя утром из больницы дрожала я совсем не от мороза на улице. Под утро начала сдавать натянутая в струну за ночь (а может и за все выходные) нервная система. Я кое-как сдала дежурство, угрюмо попрощалась с начмедом, даже не поздравив с наступающими, поднялась в отделение и окунулась в похуизм. Не мой. В голове кружились мысли о том, как я могу быть такой спокойной, когда на моих глазах умерло два человека, и вот сейчас умирает третий, возможно, по моей вине? За ночь родственники умирающих онкобольных издергали до нервного тика. Попытки объяснить, что там, в приемном отделении, у меня жизни, которые я еще могу спасти, которым я еще как-то могу помочь, попытки проваливались на корню. Я понимала, что у сына умирает мать, а у матери умирает сын. Я была спокойна, уравновешена, ровно до момента, когда они не начали сами приходить за мной в приемное отделение, отвлекая от работы там. Надо было выпроваживать их домой, ссылаться на часы посещений и гнать в шею, но мне было жалко. Сына, у которого умирала мать... Но больше мать, у которой умирал сын. Парню 34 года, рак желудка, скончался он в 6 утра. Когда сын скончался, она ревела у меня на груди минут 20, не отпуская и не давая от нее уйти, ревела белугой, причитая, мол за что? И действительно, за что? Умереть в 34 года хорошему парню.
Третьего мужика я скорее всего недосмотрела. Пневомния, аритмия, анемия с гемоглобином 50, икоту лечил водкой. Возможно там было кровотечение, а я с какого-то перепуга не показала его хирургу. В 8.30 перевела в реанимацию, не спасли. За отсутствие кровотечения у меня нормальное количество эритроцитов в анализе крови и безболезненный живот, хотя кровотечение могло быть из варикознорасширенных вен, а они не болят. Виновата, крайне виновата в том, что недосмотрела. С другой стороны, понимаю, что лег бы он в хирургию. Умер бы либо на столе, либо в отделении. Но чувство вины и угрызения совести меня покинут только завтра, когда позвоню любимому патологоанатому и он скажет, что да как. В общем, завтра то ли открою кладбище, то ли нет. Посмотрим.
Про дежурство в пятницу тема совершенно отдельная и убийственная. В пятницу меня и мою замечательную бабушку послали на хуй. За доброе дело. Лежит у нас в гнойной хирургии бабушкина сотрудница, лежит с абсцессом бедра, который длиться уже год. Больная измучилась, замучилась и то количество операций, которые она за год перенесла, просто не счесть. В этот раз дошло уже до того, что хирургов начали обвинять в несостоятельности, мол не лечат, колечат. Пришел к бабушке муж больной и попросил бабушку как-то поговорить с нашими хирургами, иначе пойдут жалобу писать. Бабушка позвонила в пять вечера мне и попросила сходит, поговорить с хирургами. Я, не будь дурой, понимая, что с ними то у меня пока еще отношения хорошие и стандартной терапевто-хирургической враждой я пока не стадаю, пошла узнавать. Прихожу к ним в ординаторскую и с порога говорю: "Коллега, у нас с вами жалуются, мы мол больную N. не лечим. Не могли бы Вы мне объяснить, что с больной и что можно сказать ее родственникам, чтобы они жалобу не писали". Коллега, как потом выяснилось, зав. отделением, разворачивается ко мне и.. : "А не пошли бы вы со своей N. на хуй?". Представляете мое удивление?! Далее следовал диалог с попыткой все же объяснить, что я не со злом пришла, что жаловаться будут, зачем нам жалоба, к слову, третья за неделю, и т.д. Когда поняла, что разговор бесполезен, махнула рукой, послала нафиг и ушла, пытаясь хлопнуть дверью ординаторской, но там доводчик, ругаясь на весь коридор. Поднялась к себе, выплакалась, зазвонил телефон: "Дарья... Викторовна, Вас приемное отделение ищет, ... и у меня к Вам разговор на две минуту, могу я к Вам зайти". Голос такой, недовольно-виноватый. В общем, извинились, помирились. За ту ночь меня хирурги позвали всего 1 раз. Вот думаю, обиделись они совсем или не очень все же?