У моего отчима, как вы уже знаете… ну, многие знают, рак желудка. 2 года назад этот желудок удалили. В декабре 2018 года нашли метастазы. В позвоночнике, в тазу, еще там где-то. Ну, не важно.

В середине декабря он мне позвонил и сказал, что у него спина болит, но помимо этого он на работе и его мучает его тахикардия. На спину я тогда внимания не обратила, так как тахикардия там серьезная, да и мало ли? У меня спина болит в принципе через день. Через пару дней жалоб я начала выяснять, что ж там со спиной. Оказалось, боль появилась после тренировки (у него дома стоит тренажер Бубновского - это ЗЛО!!!), а стала еще сильнее, после того, как он затянул мою, упавшую с кровати мать (у нее рассеянный склероз, она почти не ходит) обратно. Я назначила противовоспательные препараты и охлаждать.

Но моя умная мать решила, что охлаждать не надо. Надо греть!

В январе боли усилились и стали совсем нетерпимыми в феврале, когда он начал получать химиотерапию. Я продолжала настаивать на том, что это травматического характера и надо обследоваться. На это мне сказали, что МРТ сделано недавно (1 декабря), что там ничего, кроме метастаз нет и значит это метастазы. Болеть могут только они! Онколог и терапевт дружно пожимали пожимали плечами и делали отрешенный вид, когда я говорила, что не метастазы это, это что-то острое. С 10ого февраля отчиму начали назваться наркотические обезболивающие: трамадол и фентанил, затем прегабалин. Поликлиника уповала на «онкологию» и «давайте морфий уже, наверно все». Боли не проходили, даже не ослабевали. После очередного разговора с терапевтом про морфий, я сгребла отчима в кучу и отправила в МРТ. Диагноз? Компрессионный перелом позвоночника с инфильтратом, который как раз и давил на нерв, отправляя всю семью в ад.

Чтобы вы понимали, я за этот месяц постарела на лет 10 точно, у меня давление 220/130 мм. рт. ст, которое купируется адскими дозами, анорексия и где-то рядом депрессия, потому что я каждый день выслушивала про то, как у меня кто-то там помирает. Даже почти поверила сама.

Я очень злюсь. От беспомощности, потому что я была права, а меня не слушали. Меня, которая была права уже сто раз. Меня, которая никогда не относилась к пациенту «лишь бы ушел». И знаете, что страшно? Мне за эти два дня, что я злюсь, где-то стало всё равно. И еще ужаснее то, что это меня не пугает.

Все равно.